праздник в ночи

иногда весь мир похож на последний бал в ночи,
на который из темноты надвигается
нечто неотвратимое...

Zen-Lager

Шла к концу третья неделя моего пребывания в дзэнском лагере Вопросов и Ответов Вокруг и Около Просветления. Я приехал сюда налегке, только ноутбук и литровая бутылка водки отягощали мой потертый рюкзак, да исцарапанная гитара в кожаном чехле торчала из-за спины.

Так она и осталась нерасчехленной, так же, как и водка нераспечатанной, поскольку ритм жизни, предложенный нам в лагере совершенно не располагал к традиционным общечеловеческим радостям.

Shigatze

… пьян был так, как никогда раньше… в голове били литавры и бухали таблы… в глазах все двоилось-троилось и множилось… пол уходил из под ног, а потолок рушился, вращаясь куда-то влево… я собрал в кулак последние остатки сознания, поднялся еле-еле, оттолкнулся от стены и медленно-медленно направился к выходу. ударившись сначала о правый косяк, затем о левый, я почти выпал на улицу…

Желтая луна висела над Шигацзе, нереально громадная и прекрасная.
Горы молчали…

Я постоял некоторое мгновение, впитывая в себя ночную прохладу и сияние дрожжащих звезд, затем повернулся лицом на юг и побежал по каменистой дороге вниз. Это был мой способ освобождения от алкогольного опьянения, очень простой, но эффективный, 20 минут интенсивного бега и мир в глазах обретает равновесие…

Sea

Поиски моря

Однажды, в дым пьяный, я бродил в поисках выхода по городским джунглям между совершенно одинаковыми домами с аккуратно нарезанными окошечками, от которых рябило в глазах и даже подташнивало. Выхода не было…

Я знал, что где-то здесь есть обсаженная молодыми липами и ведущая прямо к морю улица и пытался вычислить ее своими нетрезвыми глазами. Мне срочно нужно было море, не эти дома, гаражи, котельные и детские площадки, а море и невысокая дюна, на которую можно сесть и смотреть на волны или лечь и смотреть в небо…
Увы,  улицы по которым я брел, выходили на перекрестки, за которыми снова начинались точно такие же районы, застроенные однообразными домами, в которых, похоже, жили одинаково несчастные люди.

Karma

Однажды,
ближе к вечеру,
ступая по хорошо разогретым железнодорожным шпалам разношенными ботинками,
я вошел в этот южный город с самым коротким названием,
которое невозможно забыть
даже на плахе.

Улицы были довольно грязны и полны народу.
Повсюду карагачи и пирамидальные тополя, залитые шафрановым солнцем.
На площади у стеллы ораторствовали, пели песни и целовались счастливые, на первый взгляд, люди.

Dordje

Дордже Пагмо в переводе с тибетского
означает «Алмазная Свинья» и является
богиней, воплощающейся каждый раз
в монахине-настоятельнице монастыря
Самдин. Ее часто изображают с головой
свиньи, поскольку она умеет превращаться
в это животное.

… я ехал всю ночь, без остановок, поскольку знал, что если остановлюсь на привал, то на лошадь мне больше не взобраться, просто не хватит сил. Я был болен и направлялся в монастырь Самдин, в котором, как мне сказали, имеются два превосходных лекаря. Мне хватило бы и одного, лишь бы он умел, как следует врачевать, — вяло подумал я, отправляясь в путь. С тех пор прошло восемь долгих часов. Силы мои были на исходе. Полчаса назад я проглотил последнюю таблетку и почувствовал себя немного лучше, но знал, что через два часа лихорадка вернется и реальный мир начнет растворяться в воображаемом.

Amitabha

… про утюг я, конечно, забыл и вот уже новая рубашка впитала в себя прямо на груди, там где располагается нормальное сердце совершенную форму этого удивительного … а чем, в самом деле, является этот металло-пластмассовый жук, ползающий по рубашкам и брюкам – прибором или инструментом, или чем-то еще? Кто это знает – никто.

Набросив на плечи вчерашнюю рубашку – о как мучительно выходить из дому в несвежей рубашке… – я быстро промчался по лестнице, толкнул дверь и оказался на улице. Тут же в мою левую ногу вцепилась зубами собачина этой ядовитой фурии из 14 квартиры и я замер, надеясь, что мое дружелюбие заставит эту тварь одуматься и оставить мою ногу в покое. Но нет, она продолжала сжимать свои зубы и боль, сначала игрушечная, быстро превращалась в настоящую стопроцентную боль. Басик, Басик, отпусти немедленно, — запел сзади голос хозяйки, — А вы не бойтесь, не бойтесь, он очень воспитанный и сейчас вас отпустит… Хорошо бы, — подумал я, но Басик массировал клыками мою ногу до тех пор, пока хозяйка не взяла его на руки, только тогда противный пес разжал свою пасть и отпустил меня на свободу.

Сутра

Сутра несчастного в любви

… и, схватив со столика ее любимую хрустальную вазу, я с такой силой швырнул ее на пол, что она разлетелся на сотни маленьких блестящих осколков. После чего повернулся и бросился прочь из ее дома. Ее последние слова, насмешливые и уничижительные, горели в сознании факелами обиды. Я несся, словно, раненый вепрь, не разбирая дороги, проламываясь сквозь кусты, перепрыгивая через ямы и скоро оказался в лесу. Еще восемь минут сумасшедшего бега и я достиг озера. Подбежав к самой воде, я рухнул на берегу и замер.

Сердце колотилось, мысли смешивались, я никак не мог восстановить дыхание, обида по-прежнему жгла мое сердце, но вот мало-помалу дыхание начало успокаиваться, мысли рассеиваться, еще пять минут отчаяния и я провалился в какое-то оцепение, то ли сон, то ли транс…

Некоторое время ничего не происходило.Затем из-за деревьев послышалась затейливая вязь флейты, застучали таблы, зазвенели ситары, но не громко, а лишь чуть-чуть. И тут на тропинке, опоясывающей лесное озеро, появился незнакомец в белых одеждах и неторопливо прошествовал прямо ко мне. Остановившись буквально в двух шагах, он спросил:

- Правда, что ты в мыслях своих уже решил закончить свой земной путь?